Чтоб не ругалась больная мать,

Я приду, как… сука,

У порога околевать.

  

I

 

Ты ведь видишь, что ночь хорошая,

Нет ни холода, ни тепла.

Так зачем же под лунной порошею

В эту ночь ты совсем не спала?

 

Не спала почему? Скажи мне,

Я все [вынесу], все перенесу [переживу].

И хоть месяцем желтым выжну

Непосеянную полосу.

 

Весне зима есть,

Да, зима!

Ты ее ведь видела, любимая, сама.

Береза, как в метель с зеленым рукавом,

Хотя печалится, но не по мне живом.

 

Скажи же, милая, когда она печалится?

Кругом весна, и жизнь моя кончается.

Но к гробу уходя и смерть приняв постель

древесную метель.

 

Вот потому всегда, когда мой глаз остер,

Мне душу греет так рябиновый костер,

Но все пройдет навек, как этот жар в груди,

Береза милая, постой, не уходи.

  

II

 

Сани. Сани. Конский бег.

Поле. Петухи да ветер.

Полюбил я русский снег

Тем, что чист и светел.

 

Сам я русский и далек,

Никогда не скрою:

Та звезда, что дал мне рок,

Пропадет со мною.

 

 

* * *

 

Ночь проходит. Свет потух.

За окном поет петух.

 

И зачем в такую рань

Он поет — дурак и дрянь?

 

Но коль есть в том смысл и знак,

Я такой, как он, дурак.

 

* * *

 

Небо хмурое. Небо сурится.

К голосам я привычен и глух.

Лишь тебя только, доброй курицы,

Я желаю, далекий петух.

 

Нам ведь нечего делать и надо ли?

Сдохну я, только ты не ложись.

У моей, я хотел бы, падали

Процветала куриная жизнь.

 

III

 

Ты ведь видишь, что небо серое

Так и виснет и липнет к очам.

Ты прости, что я в Бога не верую —

Я молюсь ему по ночам.

 

Так мне нужно. И нужно молиться.

И, желая чужого тепла,

Чтоб душа, как бескрылая птица,

От земли улететь не могла.

 

Октябрь 1925