Титова У.А.,

учёный секретарь

Государственного музея-заповедника С.А. Есенина

 

В судьбе С.А. Есенина с Кавказом связано не меньше, чем у А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. «Загадочный туман» кавказских странствий манил и его. Он полюбил Баку и был очарован Грузией, мечтал увидеть купола Константинополя и подышать воздухом Шираза.

Большим событием в жизни Есенина стали его по­ездки в закавказские республики. За последние два года жизни он бывал там трижды, каждый раз на­бираясь новых впечатлений и с радостью отдавая себя творческому труду.

Первая поездка растянулась на целое полугодие. Выехав из Москвы в начале сентября 1924 года, Есенин до конца февраля 1925 года пробыл в Баку, Тифлисе, Батуме, причем в первых двух городах был по нескольку раз.

На Кавказ Сергей Есенин отправился с литературным критиком Илларионом Вардиным (Мгеладзе), с которым у поэта в Москве установились дружеские отношения. Не со всеми принципиальными положениями своего друга С.А. Есенин был согласен. «Вардин ко мне очень хорош, и очень внимателен, - писал поэт сестре Е.А. Есениной 17 сентября 1924 года. – Он чудный, простой и сердечный человек, что он делает в литературной политике, он делает как честный коммунист. Одно беда, что коммунизм он любит больше литературы». [1]

Сразу по приезде в Баку С. Есенин и И. Вардин  отправляются в Тифлис, который к концу XIX - началу XX вв. представлял собой центр Кавказа. Важнейшим фактором, влекущим туристов в Тифлис, являлся восточный дух города, его местный азиатский колорит, что обеспечивалось естественным разделением города на старую (азиатскую) и новую (европейскую) части.  В редакции газеты «Заря Востока» С.А. Есенин читает «Песнь о великом походе», «Возвращение на родину» и встречается с грузинскими поэтами Тицианом Табидзе и Шалве Апхаидзе. Т. Табидзе вспоминал: «Кавказ, как когда-то для Пушкина, и для Есенина оказался новым источником вдохновения. <…> Есенин был в Грузии в зените своей творческой деятельности, и нас печалит то, что он безусловно унес с собой еще не разгаданные напевы, в том числе и напевы, навеянные Грузией. Ведь он обещал Грузии – о ней «в своей стране твердить в свой час прощальный». [2]

В октябре поэт вновь приехал в Тифлис, где прожил 2 месяца. Тогда же Есенин написал стихотворение «Заря Востока», где упоминаются сотрудники газеты: редактор М.О. Лившиц, поэт, журналист, технический секретарь редакции В.Н. Кара-Мурза, заведующий редакцией В.М. Ахобадзе, заведующий типографией и  финансовой частью Э.Б. Лопатухин, заведующий издательской частью М. Кары, фельетонист Бен-Гали, журналист Н.К. Вержбицкий. С последним у С.А. Есенина завязалась дружба, а в конце октября поэт переехал к нему на квартиру. В свободное время Вержбицкий знакомил Есенина с древними памятными местами Тифлиса, рассказывал о грузинских обрядах, традициях и обычаях, знакомил с горожанами. У него на квартире Есенин встречался с грузинскими поэтами, художником И.Г. Рыженко, донским казаком В.П. Поповым и др.

Вместе с Н.К. Вержбицким С.А. Есенин в ноябре 1924 года посетил коллектор для беспризорников в Авлабаре. «В большом, невзрачном, казарменного типа помещении находилось человек 50 «пацанов», задержанных на железнодорожных путях, в пустых товарных вагонах, в пещерах, вырытых на берегу реки, на улицах. <…> Когда мы пришли в коллектор, Есенин смело распахнул дверь и быстрым шагом вошел в довольно грязное и неуютное помещение. Можно было подумать, что он уже не раз здесь бывал и все ему хорошо знакомо. Он сразу направился к широким и тоже не очень чистым нарам, на которых сидели и лежали полуголые, выпачканные угольной пылью, завшивевшие мальчишки в возрасте до 15 лет. <…> Есенин с серьезным деловым выражением лица сделал повелительное движение рукой, чтобы ему освободили место на нара, прочно уселся <…>, подобрал одну ногу под себя и принял позу, которая удивительно напоминала обычную позу беспризорника: одновременно развязную и напряженную.

Сразу началась оживленная беседа. Она велась почти в товарищеском тоне.

Есенин начал с того, что правдиво рассказал, что он сам был беспризорником, голодал, холодал, но потом нашел в себе силы расстаться с бродяжничеством, подыскал работу, выучился грамоте и вот теперь – пишет стихи, их печатают, и он неплохо зарабатывает.

<…> В разговоре Есенин употреблял жаргонные слова, пользовался босяческими интонациями и жестами, но делал это естественно и просто, без тени притворства.

В ответ на его «искренние признания» ребята начали без всякого стеснения рассказывать о своих путешествиях, о не всегда благопристойных способах приобретения средств для пропитания. Внимательно слушали, когда Сергей начал объяснять им, что советская власть никогда не даст им погибнуть, она оденет и приютит, научит работать, сделает счастливыми людьми.

Мы пробыли в коллекторе около часа. За это время никто не позволил себе ни одной грубой шутки <…>

Провожали нас до дверей всей оравой и кричали вдогонку: «Приходите еще!» Мы вышли на улицу порядочно взволнованными». [3]

На следующий день по вопросу устройства беспризорников С.А. Есенин посещает председателя Закавказского ЦИКа Миху Цхакая и пишет стихотворение «Русь бесприютная».

Время пребывания С.А. Есенина в Тифлисе изобиловало встречами с читателями, с молодыми литераторами, с рабочими, журналистами. Поэт  участ­вовал в праздновании Международного юношеского дня в Тифлисе, выступал на литературном вечере в клубе совработников Тифлиса, посещал с чтением своих стихотворений Тифлисскую пехотную школу.

В начале декабря 1924 года вместе с художником К.А. Соколовым, с которым С.А. Есенин познакомился в 1916 году, поэт приезжает в Батум, где знакомится с О.В. Кобцовой, «внешним видом напоминавшей гимназистку былых времен. Девушка была начитанная, с интересами и тяготениями к литературе, и Есенина встретила восторженно». [4] Распространились и слухи  о женитьбе Есенина на «Miss Olli». В письме к А. Берзинь поэт разъяснял: «Я сидел просто с приятелями. Когда меня спросили, что это за женщина, - я ответил: «Моя жена. Нравится?» - «Да, у тебя губа не дура». Вот только и было». [5]

В Батуме состоялось знакомство поэта с Ш.Н. Тальян. «Это была на редкость интересная, культурная учительница местной армянской школы, прекрасно владевшая русским языком». [6] О характере их отношений мало известно, но уже через два дня после их знакомства Есенин написал стихотворение ”Шаганэ ты моя, Шаганэ” - честь, которой удостаивались весьма немногие женщины. Есенин вспоминал Шаганэ и в 6 стихотворениях из 15, вошедших в цикл ”Персидские мотивы”.

Ш.Н. Тальян вспоминала: «Однажды в конце декабря шел сильный снег - явление очень редкое в Батуме. На второй день Есенин приехал к нам на санях, оживленный, веселый, и мы отправились кататься по Махинджаурской дороге. Мы впервые ехали на санях, и, наверное, Есенин хотел показать нам, мне и сестре, всю прелесть этой езды. На полдороге он, извинившись, попросил разрешения сесть на козлы: гнал коня, смеялся, веселясь как ребенок». [7] В это время С.А. Есенин написал стихотворение «Метель», а через несколько дней, когда природа благодатного юга взяла свое и весна наградила поэта теплом и лаской, написано стихотворение «Весна».

Вскоре после приезда поэт поселился у Л.И. Повицкого в небольшом домике, окружённом садом, недалеко от моря. Повицкий всячески ограждал его от назойливых посетителей и сомнительных друзей и тем самым создавал поэту условия для плодотворного творчества. Письма Есенина того периода подтверждают немалую заслугу Л.И. Повицкого в том, что батумский период стал «болдинской осенью» поэта. Он создал здесь такие произведения как, «Анна Снегина», «Цветы», «Капитан земли», «Батум», «Метель», «Весна», часть цикла «Персидские мотивы».

В Батуме поэт ведет «тихую, келейную жизнь», вечерами ходит в театр или в ресторан. «Несомненно, пребывание <…> на Кавказе благотворно на него влияет и физически, и духовно. Он оторвался от московской богемы, окунулся в трудовую стихию промышленного Баку, подышал чистым воздухом солнечной Грузии, отдыхал на берегу моря в Батуме. Начало 1925 года он провел в Батуме». [8]

В середине февраля С.А. Есенин посещает Сухум. М.Д. Хахмигери вспомнит: «Возвращаясь на дилижансе в Сухуми из санатория „Гульрипш“, на шоссе вблизи „Синопа“ я увидел группу людей, среди которых находился С.Я.Чанба <председатель ЦИКа Абхазии>. Я подошел к нему. <…>

Кроме С. Я. Чанбы, в этой группе были А. Герваси (редактор газеты „Трудовая Абхазия“), В.Агрба (нарком земледелия Абхазской АССР), К.Инал-ипа (военный комиссар Абхазии) и другие лица. Они были мне знакомы. Лишь одного из находившихся в группе я не знал. Это был молодой человек среднего роста, с пышными, зачесанными назад волосами, большими добрыми серыми глазами и поразительно правильными чертами лица. Одет он <был> модно, изящно. Беседа происходила у обочины шоссе. К. Инал-ипа и незнакомец обменялись острыми шутками, вызвавшими дружеский смех присутствующих.

Каково же было мое изумление, когда Инал-ипа вдруг сказал:

— Товарищ Есенин, мы, кажется, начинаем пошаливать.

На это Есенин ответил:

— Да, мы шалим, а шалить — значит жить весело.

Есенин был в приподнятом настроении. Временами он устремлял взгляд на море или на город, любовался горами, синеющими вдали. Живописный пейзаж приводил его в восторг.

— Други мои! — воскликнул он. — Это великолепно, очаровательно, это сказка наяву. Абхазия подобна Эдему, но жить должны здесь не праведники, а только поэты! Да, да, поэты, — заключил он. — Воспеть бы Абхазию вдохновенно, как умеет воспевать Есенин!

Вся группа выразила Есенину одобрение этой мысли.

Общительность Есенина создавала атмосферу непосредственности, которая сразу же сближает людей». [9]

19 сентября 1924 поэт приезжает в Баку, где останавливается в гостинице «Новая Европа». Баку в начале ХХ века – один из крупнейших административных, промышленных, научных и культурных центров России и самый крупный и значительный город на Кавказе. Именно там Есенин всерьез увлекся восточной экзотикой, которой так славился этот город. Он часто бывал в старых кварталах, сохранивших ярко выраженный восточный облик. Бакинская крепость, ханский дворец, минареты мечетей, Девичья башня восхищали Есенина, вызывали у него неприкрытый восторг. В поисках материала и вдохновения для стихотворений поэт часто навещал и шумные азиатские базары Баку. Поэт и литературовед В.А. Мануйлов, с которым Есенин познакомился еще в Москве в 1921 году, вспоминал: «Наша прогулка завершилась посещением Кубинки. Мы заглядывали в так называемые «растворы» - лавки, в которых крашенные хной рыжебородые персы торговали коврами и шелками. Наконец, мы зашли к одному старику, известному любителю и знатоку старинных персидских миниатюр и рукописных книг. Он по просьбе Есенина читал нам на языке фарси стихи Фирдоуси и Саади. Уже под вечер мимо лавки прошел, звеня бубенцами, караван из Шемахи или Кубы, заметно похолодало и наступило время закрывать лавку, а мы все сидели и рассматривали удивительные миниатюры, украшавшие старинную рукопись «Шахнаме». [10]

В Баку Есенин часто встречается со своим другом П.И. Чагиным, у которого живет на протяжении месяца. Из воспоминаний Л.И. Повицкого: «В Баку у него завязалась большая дружба с Чагиным, редактировавшим тогда «Бакинский рабочий». О товарище Чагине он мне говорил часто в теплых выражениях, обычных для него, когда речь шла о близких ему людях: «Он мне друг». [11]

С. Есенин в Баку стал посещать мастерскую скульптора С.Д. Эрьзи (Нефедова). Художник И.Е. Бобровицкий писал, что Эрьзя с журналистами «Бакинского рабочего» бывал и у Есенина в Мардакянах, где отдыхал поэт в 1925 году. Их многое сближало: по словам С. Кошечкина, «тот и другой смотрели на мир художническим взглядом, вместе с народом радовались и печалились». «Чувство Родины - основное в моем творчестве», - утверждал С.Есенин. «Я работаю для своего народа», - говорил С. Эрьзя.

Знаменательны были встречи Есенина с С.М. Кировым и М.В. Фрунзе, происходившие в Баку.

Осенью 1924 года знаменитый советский полково­дец приехал в столицу Азербайджана, где первым секретарем ЦК Компартии был Киров. Встреча эта пробудила в поэте огромный интерес к личности обоих деятелей, к их боевому прошлому. У знакомых он интересовался подробностями работы Кирова в Одиннадца­той армии, организации им обороны Астрахани, дея­тельностью Фрунзе в годы гражданской войны.

Киров, в свою очередь, с большим вниманием от­несся к поэту и поручил редактору газеты «Бакинский рабочий» П. И. Чагину как можно шире показать ему промышленный Азербайджан (ввести в «стихию про­мыслов», как отмечал сам поэт) и создать ему условия для творческих занятий. Вторая встреча с Кировым состоялась уже в следующий приезд С.А. Есенина на Кавказ, 1 мая 1925 года, когда поэт принимал участие в маевке в пригороде Баку Балаханы.

«Вместе с партийными руководителями  ходил он [С.А. Есенин] по лужайкам, где прямо на траве расположились рабочие со своими семьями, читал ра­бочим стихи, пел частушки. После этого поехали на дачу в Мардакьянах, под Баку. Есенин в присутствии Сергея Мироновича Кирова неповторимо задушевно читал стихотворения из цикла «Персидские мотивы». [12]

Кирова удивила сила таланта и воображения поэ­та, который сумел, не побывав ни разу в восточной стране, куда он собирался, с такой поэтичностью передать ее своеобразный колорит. С.М. Киров предложил П.И. Чагину создать для поэ­та иллюзию Персии в самом Баку и в его окрестностях.

Последнее и самое продолжительное пребывание поэта на гостеприимной азербайджанской земле пришлось на конец июля – начало сентября 1925 года. Вместе с С.А. Толстой Есенин поселился в Мардакянах на служебной даче П.И. Чагина, где тот создал для поэта «иллюзию Персии» - страны-сказки, ласкового шафранного края. Бывшая летняя резиденция нефтяного миллионера Муртузы Мухтарова с ее оригинальной системой сообщающихся колодцев и бассейнов, уникальными архитектурными сооружениями, экзотическими растениями и животными казалась настоящим райским уголком среди безводной солончаковой степи Апшерона. Здесь поэт ненадолго обрел покой и умиротворение. «Вот и попал благодаря тебе «в обитель дальную трудов и чистых нег», - говорил он С.А. Толстой, цитируя А.С. Пушкина. Усилия друга оказались ненапрасными – в Мардакянах С.А. Есенина завершил свой знаменитый цикл стихотворений «Персидские мотивы», создал стихотворения «Каждый труд благослови, удача…», «Видно, так заведено навеки…», «Я иду долиной. На затылке кепи…», «Я помню, любимая, помню…», «Жизнь – обман с чарующей тоскою…» и др.

Пребывание на Кавказе дало С.А. Есенину мощный стимул для дальнейшей поэтической деятельности. Кавказский период стал для поэта очень плодотворным. «Персидские» стихотворения Есенина отличаются особой, непохожей на другие, свежестью, очень верно и удачно переданным поэтом восточным колоритом. И все это благодаря Кавказу и ярким впечатлениям, полученным поэтом от новых знакомств во время пребывания в Тифлисе, Баку и Батуме.

Примечания

1. Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. М., 1995—2002. Т. 6. Письма. 1999. С. 177
2. С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х т. / Вступ. ст., сост. и коммент. А. Козловского. М., 1986. — Т. 2. С. 191 – 192
3. Там же. С. 225 – 226
4. Там же. С. 248
5. Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. М., 1995—2002. Т. 6. Письма. 1999. С. 197.
6. Есенин в воспоминаниях современников. 2. С. 249.
7. Сергей Есенин глазами современников / Вступ.ст., сост., подгот. текста и коммент. Н.И. Шубниковой-Гусевой. СПб., 2006. С.  244 – 245.
8. Лев Повицкий. О Сергее Есенине и не только.../ Сост. И.Л. Повицкий. М., 2006. С. 57
9. Пачулиа В. Сергей Есенин в Сухуми // «Советская Абхазия», 1962, 10 июля, № 21. С. 42
10. С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х т. / Вступ. ст., сост. и коммент. А. Козловского. М., 1986. — Т. 2. С. 178 – 179
11. Там же. С. 244
12. Там же. С. 162